Сергей Исламов: «Уголь нельзя сжигать по старинке» Сибтермо» — небольшая компания, сейчас в ней работают немногим более двух десятков человек. Костяк — несколько ключевых специалистов, разработчики технологий и носители идей, занимаются угольной тематикой с начала 1980−х годов. «В 1992 году мы всем коллективом лаборатории ушли из института «КАТЭКНИИуголь» в «свободное плавание», — рассказывает генеральный директор компании Сергей Исламов. — С тех пор многое пришлось пережить. Во второй половине 1990−х мы практически свернули эти разработки, занимались торговлей и производством: от розлива газировки до выпуска пельменей. После 2000 года вернулись к углю». Сейчас все, что можно, в компании отдано на аутсорсинг. По мере необходимости со стороны привлекаются проектные и монтажные организации, потому что создать и содержать свои аналогичные подразделения сложно и нерентабельно. Проще нанять профессионалов, которые давно работают в этой области. В компании остались только функции НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки) — полный цикл от идеи до промышленной технологии и соответствующего оборудования. А далее традиционная цепочка — поиск заказчика, генеральный подряд на проектно-строительные и монтажные работы вплоть до обучения персонала. Ассигнации для печи Когда-то уголь изменил качество жизни человека. Благодаря углю заработали паровые машины, задымили заводы и фабрики. Это самый доступный и дешевый энергоноситель. Но недостатки угля тоже велики — при сжигании он грязнее, чем мазут или газ, а самый дешевый бурый уголь содержит много влаги, поэтому его сложно и дорого перевозить на большие расстояния. Там, где начиналась промышленная революция — в Великобритании или Германии, месторождения давно истощены. Шахты большей частью заброшены. Западноевропейские страны перевели свою энергетику на природный газ. Сергей Исламов напомнил, что процесс перевода энергетики с угля и нефти на газ когда-то назвали «газовой паузой» — мол, до овладения термоядерной или водородной энергией человечество попользуется «голубым топливом». — Сергей Романович, получается, вы идете вопреки тенденции и предлагаете вновь вернуться к углю? — Не просто вернуться. Главная идея, проповедуемая нашей компанией — уголь нельзя сжигать по старинке! Здесь можно перефразировать Менделеева — он говорил, что «сжигать нефть — все равно что топить печь ассигнациями». А мы то же самое говорим про уголь, особенно про канско-ачинский. Словам Менделеева рано или поздно вняли, нефть сейчас практически всю перерабатывают на НПЗ. А уголь до сих пор сжигают по технологиям позапрошлого века. На самых новых ТЭЦ, строящихся в Сибири, стоит, казалось бы, новейшее оборудование — энергетические котлы. Но их конструкция разработана в лучшем случае в 60−е годы XX века. В области сжигания твердого топлива вообще мало что меняется, единственное исключение — построенная недавно в Германии угольная электростанция на чистом кислороде с секвестрированием углекислого газа. Говорят, это — технология будущего, но она чрезвычайно дорогая и вряд ли найдет широкое применение в ближайшие десятилетия. А у нас в России, тем более в Сибири, тиражируют те же традиционные тепловые станции, что и 40 лет назад: угольный склад – котел–турбина. Над всем этим — дымовая труба, из которой, если присмотреться, в морозные дни валит черный дым — процесс горения интенсифицируют, и на наши головы летит сажа. Кроме того, рядом с каждой станцией растут золоотвалы. И всем такой технологический процесс кажется аксиомой — мол, так было, есть и будет. Разработанная нами серия процессов газификации угля «ТЕРМОКОКСТМ» использует только два компонента: бурый уголь и атмосферный воздух — и имеет два конечных продукта — горючий газ и так называемый среднетемпературный кокс. Все — никаких промышленных стоков и прочих факторов загрязнения окружающей среды. То есть мы предлагаем принципиально другой подход к использованию угля, другую концепцию, которая особенно выигрышна у нас в Красноярском крае, рядом с месторождениями молодых, малозольных и высокореакционных канско-ачинских углей. В них велика газовая составляющая, именно поэтому уголь целесообразно разделить на две фракции — газ и коксовый остаток. Сжигать мы предлагаем только газ. А коксовый остаток можно продавать металлургам. Сегодня коксующийся уголь — самый дорогой. На пике ценовой конъюнктуры летом прошлого года он стоил 400–500 долларов за тонну, а кокс достигал 800–1 000 долларов. А мы предлагаем из бурого угля, у которого отпускная цена на разрезах около 10 долларов за тонну, получать практически такой же кокс. Из двух тонн бурого угля выходит примерно тонна кокса, стоимость которой на порядок дешевле классического кокса. — А что является главным в этом случае — производство газа или кокса? — Что вам нужнее, то и считайте основным продуктом. Хоть газ, то есть тепловую и электрическую энергию, хоть кокс. Отличие нашей технологии от множества разработанных ранее — в нашем газе не содержится смолистых веществ. То есть он без всякой очистки пригоден для бездымного сжигания в котельных или на теплоэлектроцентралях. Однако главный эффект заключается в том, что на одном и том же оборудовании производится два товарных продукта. Причем рыночная цена только одного продукта может компенсировать все эксплуатационные затраты производства. К тому же радикально улучшается экологическая обстановка. По нашей технологии 12 лет в Красноярске работает котельная на улице Мечникова. Присмотритесь — дыма из трубы просто нет! Он, конечно, есть, но невидимый. По заключению государственной природоохранной службы, при инструментальном замере содержание различных вредных веществ в дымовых газах этой котельной в 20–30 раз ниже, чем у аналогичной угольной котельной. — А этот продукт — буроугольный кокс — найдет спрос? — Сейчас в черной металлургии сложная ситуация — рыночные цены опускаются ниже себестоимости. Причин много, и в первую очередь они связаны с затратами на сырье. Коксовики уже снизили свои цены до 200–300 долларов, едва ли не себе в убыток. В свою очередь, их подпирают цены на коксующиеся угли, которые до сих пор весьма высоки, поскольку себестоимость добычи велика. Впрочем, мы на самый дорогой доменный кокс не замахиваемся. Однако сейчас из бурого угля на своих установках получаем мелкозернистый кокс, который является идеальным топливом для вдувания в домны взамен природного газа, при этом попутно сокращается расход дорогого доменного кокса. Высокореакционная коксовая мелочь также пригодна, например, для агломерационного производства горно-обогатительных комбинатов. В этом году мы уже заключили контракт на проектирование и строительство линии брикетирования, которая будет выдавать коксовый орешек для ферросплавного производства. Себестоимость должна быть раза в два ниже, чем в традиционной технологии коксования. Да, весь кокс в металлургии наши технологии не заменят, но достаточно большую нишу на этом рынке смогут занять. |
