О том, что Росстат оценил январское падение отечественного промпроизводства в шестнадцать с лишним процентов по сравнению с декабрем, сообщили практически все отечественные СМИ. Но вот о том, что производство, например, в черной металлургии выросло на 13%, а в феврале-марте в этой отрасли ожидается рост на 30–40% по сравнению с ноябрем прошлого года, знают лишь немногие специалисты в академических институтах и в правительстве. Похожая картина наблюдается в химической промышленности, производстве удобрений, некоторых других производствах. По сути, речь идет о том, что мы достигли дна кризиса еще в конце прошлого года и теперь в промышленности начинается оживление. Причин этого оживления ровно две. Первая — чисто объективная. Осенью, в период кризисного шока, производители продукции бросились лихорадочно сокращать затраты, в том числе закупки сырья и материалов. Благо японская система «точно в срок» на российских просторах до сих пор не прижилась, у каждого предприятия на складах имелись запасы материалов и комплектующих на два, три, а то и на шесть месяцев работы. Теперь запасы начали подходить к концу, так что спрос на продукцию базовых отраслей возрос. Вторая причина скорее субъективная и связана с психологическим эффектом от антикризисных решений правительства. Так, включение предприятия в список «295 системообразующих» существенно облегчает ему получение кредитов в госбанках, а значит, оно может делать заказы на материалы и комплектующие. Увеличение по решению правительства уставного капитала компании «Росагролизинг» дало надежду на рост сбыта производителям сельхозтехники, и они тоже начали закупки продукции у базовых отраслей. Повышение импортных пошлин на ту же сельхозтехнику и автомобили укрепило надежды российских машиностроителей на сбыт их продукции — со всеми позитивными последствиями для металлургии. Однако ключевая проблема — возобновление платежеспособного конечного спроса на продукцию отечественных предприятий — при этом не решается. Проблема сбыта продукции всего лишь перемещается по технологической цепочке от базовых отраслей к производителям конечной продукции и трейдерам. Если надежды, например, тех же автостроителей и производителей сельхозтехники на сбыт их продукции не оправдаются, по всей цепочке сверху вниз прокатится волна падения спроса, а мы окажемся на новом витке кризиса, гораздо более тяжелом, чем сейчас. Говоря языком экономических теорий, от V-образного кризиса мы перейдем к W-образному. По первым прикидкам, на решение проблемы конечного сбыта у правительства есть два, если очень повезет — три месяца. Что можно сделать за это очень небольшое время? Во-первых, воплотить наконец в жизнь уже объявленные решения. В частности, о частичной компенсации государством кредитов на покупку отечественных автомобилей (в размере двух третей ставки рефинансирования Центробанка). Радикальным решением проблемы могло бы стать объявление приоритетнейшим национальным проектом строительство дорог и доступного жилья с гарантией государственной финансовой помощи всем компаниям, занятым в таком строительстве. Широкомасштабное строительство обеспечило бы необходимым спросом металлургов, машиностроителей, не говоря уже о производителях стройматериалов. Понятно, что за то время, которым мы располагаем, такую громадную машину не раскрутить, но есть возможность выиграть дополнительное время. Как известно, расходы бюджета у нас традиционно растут в самые последние месяцы года. А критический период, когда экономику необходимо будет поддержать государственным спросом, наступит в марте-апреле. Но, по большому счету, ничто не мешает правительству осуществить финансовый маневр внутри годового бюджета, израсходовав основной объем средств во втором квартале, а не в четвертом. Держать деньги до ноября-декабря кризис нам не позволит. По материалам www.expert.ru |
