Экологи и ученые надеются, что кризис подтолкнет собственников предприятий к пониманию того, что реализовывать программы охраны окружающей среды выгодно.  Переработка промышленных отходов может стать дополнительным источником доходов для металлургов. К сожалению, не для всех…

В середине мая 2009 жители Краснотурьинска забили тревогу: вода в реке Турья покраснела. Подозрения пали на Богословский алюминиевый завод, отходы которого могли попасть в водоем из-за неисправности гидротехнических сооружений. Потенциальные виновники сначала открещивались. Пресс-служба ОК «Русал» заявила, что появившаяся в СМИ информация не соответствует действительности: «Экологи берут ежедневные пробы воды в реке Турья, и они показали, что вода имеет уровень pH в 8,2 при максимальной норме 8,5. Предварительные результаты экспресс-анализа воды на наличие щелочей и кислот, проведенного Росприроднадзором 15 — 18 мая, также подтвердили отсутствие превышения допустимых норм этих показателей». Но уже через несколько дней, сославшись на дополнительное расследование, на заводе признали: причиной изменения цвета реки стал смыв талыми водами в притоки Турьи части шлама (продукта переработки бокситов). Прокуратура пока не определила размер ущерба, на предприятии же говорят, что боксит — инертный материал и влияет только на окраску воды.

Хорошо, что до экологической катастрофы не дошло: по итогам проверки Рыбнадзора выяснилось, что ущерба для флоры и фауны реки Турья действительно нет. Однако проблема осталась: в случае переполнения шламохранилища последствия будут гораздо серьезнее. Как страшный сон вспоминают очевидцы прорыв дамбы в Качканаре осенью 1999 года, когда шламовые воды местного ГОКа затопили дорогу и близлежащие деревни.

Выход один — перерабатывать отходы производства. Выгода, казалось бы, очевидна: экономия на добыче, обогащении и транспортировке нового сырья, сокращение затрат на экологические платежи. Что же сдерживает металлургов? 

Дожать отход

По данным Госдоклада о состоянии окружающей среды в РФ, в стране скопилось порядка 82 млрд тонн отходов, доля Свердловской области превышает 10% (8,5 млрд тонн). Из них более 34% — результат деятельности горно-металлургического комплекса. По информации областного Минприроды, из 180 млн тонн ежегодно образующихся промышленных отходов предприятия отрасли перерабатывают 42% (в среднем по области этот показатель 45%, в развитых странах — 60 — 80%). При этом старые отходы практически не трогают, видимо, ими придется заняться следующим поколениям, когда природные ресурсы будут исчерпаны: экологи иронически называют их стратегическим запасом. 

Превратить в полезный продукт удается немного: так, за прошлый год в рамках областной программы переработки техногена получено 310 тыс. тонн щебня и песка; 8,2 тыс. тонн лома огнеупоров; 8,7 тыс. тонн флюсов и других видов металлургического сырья в малых объемах. Пионеры в деле возвращения в оборот отходов — Высокогорский ГОК, который с помощью технологии переработки вторсырья борется с кризисом, Нижнетагильский меткомбинат (производит из шлака щебень), а также Среднеуральский медеплавильный завод. На СУМЗе, как рассказал заместитель генерального директора по науке «Уралмеханобра» (институт выступил разработчиком проекта) Марк Видуецкий, внедрена продвинутая технология медленного охлаждения, позволяющая извлекать более 93% меди. Суть ее в том, что отходы не скидывают в кучи как обычно, а охлаждают в ковшах или в прудках, при медленном охлаждении шлак легко дробится и из него проще извлекать полезные компоненты.

Не до грязи

Низкие показатели утилизации текущих отходов в металлургии связаны с тем, что ряд предприятий вообще не занимается переработкой. Первая причина объективна: нет экономически приемлемых технологий. Прежде всего это касается алюминиевых предприятий (хотя ученые неоднократно предлагали технологии переработки красных шламов, содержание железа в которых на порядок выше, чем в железной руде), а также Качканарского ГОКа, в отвалах которого скандий (используется в сплавах).

Вторая загвоздка — в головах: «Мы все выросли из социализма, а в то время перерабатывать отходы было не нужно: территория большая, штрафы абсолютно символические. Остатки этой психологии сохранились до сих пор, ведь люди работают в основном те же», — делится заведующий отделом окускования руд и концентратов «Уралмеханобра» Самуил Меламуд.

Третья причина — отсутствие финансовой помощи со стороны государства. В Свердловской области действует программа переработки техногена, но все признают, что это капля в море: в прошлом году на ее финансирование было направлено 535,7 млн рублей, из них около 200 млн рублей вложили сами предприятия. Сейчас в рамках программы реализуется 55 проектов, в том числе 34 — проекты металлургов. По словам экс-замминистра природных ресурсов Свердловской области Галины Пахальчак, стимулирование предприятий к природоохранной деятельности выглядит убого:

— Наиболее ощутимой была мера, когда из областного бюджета выделялись льготные кредиты на проекты переработки отходов. Но в прошлом году прокуратура написала протест и наши действия были признаны противоречащим бюджетному кодексу РФ. Сейчас из бюджета области можно лишь субсидировать проценты за пользование банковскими кредитами. Есть льготы, связанные с понижением платы за размещение отходов, если они складированы надлежащим образом и в границах площадей, отведенных для этого предприятию. Также в законодательстве декларированы налоговые льготы, но единственная действующая — исключение из налогооблагаемой базы при исчислении налога на прибыль природоохранных затрат. Право освобождения от налога на землю принимается органами местного самоуправления, немногие муниципалитеты идут на это, тем более в период кризиса.

Ломка стереотипов

Экологи и ученые надеются, что кризис подтолкнет собственников предприятий к пониманию того, что реализовывать программы охраны окружающей среды выгодно.

— Кризис больно ударил по производственникам и по нам: у предприятий стало меньше денег на проведение научно-исследовательских работ. Но он заставил отойти от стереотипа «есть только руда, мы ее будем обогащать и спокойно жить». Заказы на технологии переработки техногена есть, и мы сейчас стараемся добиваться лучших результатов, — говорит Марк Видуецкий.

По словам генерального директора «Фортекс-Упек» Арона Халемского, сегодня черная металлургия извлекает из отходов всего лишь 5 — 6%, цветная — 40% металлов и неметаллической продукции. Большего экономического эффекта можно достичь за счет повышения комплексного использования сырья, извлечения не только основных компонентов, но и попутной продукции (редкоземельные металлы, мышьяк, сурьма). «Под такие программы банки дадут кредит с большей долей вероятности, чем под строительство», — надеется он. Сейчас главное, чтобы бизнес не начал экономить на экологии, иначе последствия будут плачевны.

По материалам «Эксперт Урал» №21 (377)

С анализом российского рынка металлургических и топливных шлаков и с анализом оборудования для производства цемента на основе шлаков Вы можете познакомиться в отчетах Академии Конъюнктуры Промышленных Рынков:

«Рынок шлаков в России»
«Анализ оборудования для производства шлакощелочного вяжущего»
 «Бизнес-план организации шлакощелочного вяжущего и пенобетона на его основе»