О том, как стерлитамакской «Соде» не удалось создать в России монополию, бельгийской Solvay удалось проникнуть на российский рынок, а бизнесмену Закоптелову — изящно выйти из тяжелого финансового положения и заработать 150 миллионов долларов за одну сделку…

Из башкирского Стерлитамака в I половине декабря 2009 пришло сообщение: местный комбинат «Сода» решил купить контрольный пакет акций другого содового комбината в Березниках. Эта новость вовсе не заурядная не то что по меркам нашего химпрома, но и по мировым. Два указанных завода входят в тройку крупнейших производителей кальцинированной соды в России. Их объединение позволило бы создать компанию с 80% внутреннего рынка и претендующую на третье место в мире по объемам производства этого продукта. Между тем до последнего времени ничто вроде не предвещало такого развития событий. Владелец Березниковского содового завода Валерий Закоптелов говорил два года назад журналистам, что не только не собирается продавать комбинат, но мыслит о серьезной экспансии на рынке соды и стекольной индустрии.

Журналисты, естественно, сразу же связались с г-ном Закоптеловым. Выяснилось вот что. Завод в Березниках покупает вовсе не стерлитамакская «Сода», а один из крупнейших мировых игроков на рынке кальцинированной соды — бельгийская Solvay S.A. А сообщение из Башкортостана шокировало бизнесмена своей агрессивностью, он считает его неудачной попыткой конкурента сорвать сделку с Solvay.
Мы попытались понять, как возникли такие интересные расклады на рынке, которого с давних пор инвесторы чурались как огня.

Что такое кальцинированная сода и где она используется

Содой принято называть натриевые соли угольной кислоты. Всем знакома бытовая сода — гидрокарбонат натрия (NaHCO3), кальцинированная же сода представляет собой безводный вариант — карбонат натрия (Na₂CO₃). Свое название «кальцинированная» она получила из-за процесса кальцинации, то есть прокаливания соли при высокой температуре.

Почти половина всей соды используется в стекольной промышленности. Еще ее используют в черной и цветной металлургии (при производстве глинозема из бокситов), обогащении урановых руд, в качестве регулятора среды, при производстве свинца, цинка; в химической и нефтехимической отрасли, в производстве синтетических моющих и чистящих средств (стиральные порошки и мыло), каустической соды, производстве осаженного мела, натриевых солей, в целлюлозно-бумажной отрасли при варке целлюлозы, в процессе очистки нефтепродуктов и масел. В небольших объемах используется при добыче золота и серебра, в производстве трикотажных и кожаных изделий, электроэнергетике, приборостроении, в процессах водоочистки.

Борьба за прикуп

Кальцинированная сода — один из самых крупнотоннажных продуктов неорганической химии (наряду с каустической содой, азотной и серной кислотой, минеральными удобрениями). Ее производство измеряется миллионами тонн в год, а используется она в основном при производстве стекла и стеклянных изделий.

Российский рынок кальцинированной соды сильно концентрирован: мощности для производства имеют всего пять заводов, при этом крупнотоннажное производство ведется на четырех, и лишь для двух заводов, башкирской «Соды» и Березниковского содового завода (БСЗ), этот продукт профильный. На эти два комбината приходится примерно 60 и 17% всего российского производства. Для двух других более-менее значимых игроков, глиноземного комбината «Русал Ачинск» и ЗАО «Метахим» («содовая» часть глиноземного комбината в Пикалеве), кальцинированная сода — побочный продукт переработки нефелинового сырья.

До последнего времени российский рынок кальцинированной соды был устроен весьма специфично, не так, как в мире. Этот продукт у нас потреблялся главным образом не производителями стекла, а отраслями тяжелой индустрии — металлургией и химпромом — в качестве разного рода добавок и присадок в технологических процессах. От такой соды не требовалось особого качества, она была дешевой, а ее производители едва сводили концы с концами. Все изменилось с началом строительного бума (см. график 1). Строители предъявили ажиотажный спрос на листовое стекло. Стало ясно, что для его удовлетворения будут строиться новые стекольные заводы и модернизироваться старые советские. Еще в начале 2007 года г-н Закоптелов рассказывал, как он собирается расширять бизнес, покупая и строя новые стекольные заводы. Однако на все это требовались деньги. Деньги требовались и на модернизацию БСЗ, чтобы он мог производить соду «стекольного качества». Средства на экспансию, как можно сейчас предположить, должен быть дать главный акционер Березниковского содового Михаил Гуцериев, который владел к тому времени 75% акций этого комбината (Закоптелову принадлежало 25%). Гуцериев появился в капитале БСЗ в 2005–2006 годах, когда у него крайне удачно шли дела в нефтянке.

В начале 2007 года у партнеров были грандиозные планы по постройке нескольких крупных стекольных заводов в разных регионах России. Предполагалось, что основным поставщиком кальцинированной соды — сырья для производства стекла –– будет принадлежащий им БСЗ. Но жизнь распорядилась иначе. В конце зимы — весной 2007 года Гуцериеву были предъявлены обвинения в уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах и незаконном предпринимательстве, летом того же года он был объявлен в федеральный и международный розыск. После этого бизнесмен решил уехать на постоянное место жительства в Лондон и распродал все российские активы. Валерий Закоптелов как младший партнер Гуцериева по Русской содовой компании (куда входили БСЗ и несколько активов поменьше) выкупил гуцериевский пакет акций БСЗ, по оценкам аналитиков, примерно за 100 млн долларов. При этом покупку Закоптелов осуществил по большей части на заемные деньги.

Теперь перед новым единоличным собственником Березниковского завода встала серьезная задача. Суммарная чистая прибыль БСЗ за 2006−й и 2007 годы была «копеечная» — всего 2,5 млн долларов. С такой прибылью Закоптелову пришлось бы отдавать долги банкам лет пятьдесят. Плюс к этому накрывалась весьма недешевая программа модернизации БСЗ. Наконец, и, возможно, это самое важное, затянувшаяся пертурбация с капиталом привела к потере темпа: на стекольный рынок России проникли едва ли не все мировые гранды отрасли, об экспансии сюда не могло быть и речи.

В этой на вид заранее проигрышной позиции Закоптелову удалось разыграть очень красивую комбинацию с элементами блефа и тонкого расчета (здесь нелишне заметить, что Валерий Закоптелов — известный карточный игрок, президент Федерации спортивного бриджа России).

Пас-полвиста — вист

Чтобы оценить этот ход, нужно сказать несколько слов о ценовой конъюнктуре. Традиционно кальцинированная сода на российском рынке существенно дешевле, чем на мировом. Чтобы сполна использовать эффект бума спроса на соду со стороны стекольщиков, необходима была некоторая кооперация с конкурентом. Тогда внутренние цены можно было бы поднять и резко увеличить доходность бизнеса Березниковского завода. Но как это сделать без жесткого антимонопольного преследования со стороны ФАС? Возможно, единственный способ — использовать эксклюзивного торгового представителя, который продает продукцию сразу всех крупнейших производителей. В случае с химическими товарами, например на рынке каустической соды, такой способ был реализован на практике Единой торговой компанией (ЕТК). Логика подталкивала использовать ресурсы, возможности и опыт ЕТК с кальцинированной содой. Но вот загвоздка: ЕТК и «Башкирская химия», управляющая стерлитамакской «Содой», аффилированные структуры. В частности, среди совладельцев ЕТК известны Дмитрий Пяткин и Александр Фрайман. А «Башкирской химией», управляющей контрольным пакетом акций стерлитамакской «Соды» (принадлежит башкирскому правительству), владеют Сергей Черников и упомянутый Дмитрий Пяткин.

Поэтому попытка использования в своих целях ЕТК привела бы Березниковский содовый завод к прямому усилению своего главного конкурента, а Закоптелова — к необходимости открыть свои финансовые проблемы давнему потенциальному покупателю (известно, что «Сода» и/или «Бакширская химия» давно и безуспешно пытались купить БСЗ). Однако Закоптелов использовал это вынужденное ослабление себе во благо. Начав с ним переговоры и видя, что «вступление» в ЕТК означает для него решение финансовых проблем, конкуренты быстренько настояли на будущей продаже БСЗ по сильно заниженной цене и в качестве страховки обязали Закоптелова передать принадлежащий ему пакет акций комбината и сам комбинат в управление «Башкирской химии». Закоптелов уступил, но, привыкший к расчетам карточных комбинаций, настоял лишь на одном пункте в договоре об управлении — своем праве в любое время расторгнуть сделку по доверительному управлению без каких-либо последствий для себя. В итоге «Башкирская химия» получила возможность купить, и весьма дешево, с течением времени своего конкурента, а Закоптелов — паузу, чтобы решить свои финансовые проблемы.

В итоге на российском рынке кальцинированной соды образовалась невидимая для ФАС торговая монополия, контролирующая едва ли не 100% поставок в европейскую часть России (см. график 2). Результат не заставил себя ждать: внутренние цены мгновенно выросли до мировых, достигнув в первой половине 2008 года отметки в 270–280 долларов за тонну, что было на тот момент даже выше, чем в Европе (см. график 3). Потребители не роптали, поскольку в течение нескольких лет производство стекла в стране росло по 10–15% в год.

Увидел тенденцию быстрого роста производства стекла в России и один из крупнейших мировых игроков на рынке соды — бельгийская компания Solvay. Бельгийцы долгие годы пытались зайти в российский химпром, но безрезультатно. В начале 2000−х Solvay вместе с группой НИКОС хотела создать крупнотоннажное производство поливинилхлорида (ПВХ) и пластикатов на волгоградском «Каустике», но там появились проблемы с сырьем, и про проект забыли. Чуть позже Solvay договорилась с «Сибуром» о запуске нового проекта в Киришах по производству ПВХ, но мощности сибуровского актива оказались слишком изношенными, и этот проект тоже заглох.

В конце сентября этого года Solvay S.A. объявила, что продает свое фармацевтическое подразделение Solvay Pharma компании Abbot за 5,2 млрд долларов. Этим шагом бельгийцы показали окончательное решение стать чисто химической компанией и сосредоточиться на неорганическом синтезе. При этом деньги от продаж фармацевтического подразделения должны были пойти на международную экспансию, в том числе и на рынки СНГ и Восточной Европы. Видимо, теперь Solvay решила зайти в профильный для себя сегмент рынка всерьез и надолго. Вениамин Альперн, директор представительства Solvay S.A. в России, сказал: «Мы изучали российский рынок кальцинированной соды с давних пор. И в середине 2008 года приняли твердое решение купить Березниковский содовый завод, провели собственный аудит и оценили завод в 160 миллионов евро. Исходя из этой оценки мы сделали предложение господину Закоптелову о покупке у него контрольного пакета акций предприятия. Он согласился. В начале первого квартала 2010 года мы планируем завершить сделку».

И действительно, для Solvay покупка БСЗ — последний шанс попасть на крупный быстрорастущий рынок СНГ. Другой значимый советский актив — «Крымсода» — бельгийцам неинтересен, так как находится в удалении от крупных потребителей в России, да еще и через границу. К тому же у Solvay есть завод в Болгарии, который по спросу может покрыть всю зону Причерноморья.

Понимая желание Solvay закрепиться в России, Закоптелов сыграл на этом, выручив с бельгийцев по максимуму. По словам аналитика компании RMG Securities Константина Юминова, «Solvay предлагает купить акции БСЗ в 3,5 раза дороже текущей капитализации, оценивая весь актив в 240 миллионов долларов». Надо полагать, во время переговоров с бельгийцами, сделавшими столь щедрое предложение, Закоптелов явно дал понять, что не против сделки и с «Башкирской химией», раз отдал ей в управление завод. Доверительное управление — это довольно редко используемый инструмент корпоративного управления, чаще всего применяемый в случаях, когда возможный покупатель актива по какой-то причине не может совершить сделку сразу (например, кэша не хватает), но при этом хочет быть уверен, что с активом ничего не случится. Видимо, это оказало на бельгийцев серьезное психологическое воздействие, и они предложили за завод в Березниках сумасшедшие для этого рынка деньги. Константин Юминов считает, что «цена предложения чересчур завышена и у стерлитамакской “Соды” не хватит финансовых ресурсов, чтобы тягаться с таким предложением».

Вениамин Альперн объясняет, почему он не может снизить цену сделки: «Мы с Закоптеловым ударили по рукам еще летом 2008 года, тогда цена компании была действительно близкой к 240 миллионам долларов. Несмотря на то что сейчас эта стоимость выглядит завышенной, мы не можем пойти на попятную. Это наш принцип, расторгать сделки — не в традициях Solvay». В итоге Solvay S.A. постепенно выкупит весь пакет акций Закоптелова в БСЗ (более 90%). Полностью сделка должна завершиться в начале 2010 года, причем Закоптелов останется миноритарным акционером в БСЗ еще на три ближайших года.

Закоптелов принял все меры, чтобы сделка состоялась. 1 декабря 2009 года он прекратил договор о доверительном управлении, акции завода вернулись от «Башкирской химии» в руки номинального собственника. Представители «Башкирской химии» исключены из советов директоров БСЗ и Лисичанского содового завода, также принадлежащего Закоптелову. Кроме того, на сайте БСЗ появилось сообщение, что контракт с существующим дистрибутором кальцинированной соды компанией ЕТК истекает 31 декабря 2009 года и продлен не будет. Начиная с 1 января 2010 года реализация кальцинированной соды, производимой БСЗ, будет осуществляться через ООО «Сольвей ПластХим» (100−процентная российская дочерняя компания бельгийской Solvay S.A.).

По словам Закоптелова, «Башхим» «долгое время пытался купить у нас БСЗ, но деньги, которые они предлагали, не соответствовали реалиям, видимо, они наивно полагали, что, кроме них, завод у меня никто не купит, хотели обойтись малой кровью. Я же им говорил — сливайтесь, а не поглощайте. Ведь у нас красивые перспективы: два наших завода — это почти монополия в России, а после докупки “Крымсоды” станем третьими в мире после Solvay и китайцев. Привлечем государство, купим польские заводы и будем контролировать рынок СНГ и Восточной Европы, станем мировой компанией. Но они пожадничали».

Теперь понятно, откуда пошло сообщение о продаже БСЗ стерлитамакскому заводу — запоздалая месть проигравшего. Начальник управления контроля химической промышленности и агропромышленного комплекса ФАС Теймураз Харитонашвили рассказал: «Никаких заявок от “Соды” нам пока не поступало. Мы сейчас сами пытаемся разобраться в сложившейся ситуации».

За Закоптелова можно лишь порадоваться — таких красивых побед в корпоративных боях за активы мы давно не видели. Порадуются и российские потребители кальцинированной соды, прежде всего стекольщики, ведь с приходом Solvay на рынок возвращается конкуренция. Но есть о чем и печалиться. История Березниковского завода показывает, что российские бизнесмены по-прежнему чувствуют себя как рыба в воде в сферах, прямо связанных с сырьем. Бизнес же, связанный с инвестированием в активы с высокой добавленной стоимостью, ориентированные на внутренний потребительский спрос (в нашем случае — стекольные заводы), остается на задворках внимания.

Источник: «Эксперт» №48 (685)

Подробнее с ситуацией на российском рынке кальцинированной соды можно познакомиться в отчете Академии Конъюнктуры Промышленных Рынков «Рынок кальцинированной соды в России