Редакция Русской службы Би-би-си попросила экспертов финансового рынка поделиться мнениями о том, как будет развиваться ситуация в российской экономике.

Би-би-си: Что общего у финансового кризиса в мировой экономике и российской и чем они отличаются?

Эндрю Крэнстон, старший партнер, KPMG в России и СНГ: Это был глобальный кризис, особенно если сравнить с кризисом 1998 года. И для каждой страны последствия были особенные.

Если посмотреть на российскую экономику, то на ней сильнее всего сказалось падение глобальных цен на нефть, а также кредитный кризис. Но эти два фактора оказали влияние не только на российскую экономику.

Я думаю, следует учитывать, что Россия является чистым экспортером энергоресурсов и сырья, а эти страны - чистыми импортерами

Гордон Латимир, PricewaterhouseCoopers

Однако в отличие от других стран потребители в России оказались не так зависимы от кредитов, как, например, в странах с развитой экономикой.

Кроме того, в России гораздо меньше людей зарабатывают на котировках акций. Здесь меньше людей с ипотечными кредитами. Так что, я думаю, индивидуальный потребитель в России скорее оправится от кризиса, чем потребитель на Западе.

Гордон Латимир, партнер Pricewaterhouse Coopers в России:

Конечно, есть общие аспекты - но в России докризисная ситуация сильно отличалась от того, что мы видели в странах США и Европы.

Да, США и европейские государства сейчас переживают кризис, но в их случае он начался в стабильной, зрелой экономике, растущей процента на два в год, при более низкой инфляции и более низких ставках рефинансирования. И, я думаю, следует учитывать, что Россия является чистым экспортером энергоресурсов и сырья, а эти страны - чистыми импортерами.

Экономика России до кризиса росла намного быстрее, и поэтому влияние кризиса на нее было более значительным.

Виктория Белозерова, рейтинговое агентство RusRating:

Российский кризис является неотъемлемой частью и следствием мирового. Я не думаю, что их стоит противопоставлять или как-то отдельно рассматривать друг от друга. Все зависит от уровня развития финансовой системы.

В Америке финансовая система существует много десятилетий. У нее очень сложный уровень деривативов и так далее. Естественно, там очень большой уровень вовлеченности экономики в инструменты фондового рынка. Естественно, там гораздо сильнее раздут этот пузырь, который и смел существенную часть игроков рынка.

У нас фондовый рынок существенно зависел от цен на нефть, финансовый рынок был представлен парой десятков крупных банков, которые кредитовали крупные компании.
Природа у кризиса в любом случае одна. И выводы, которые будут делать и мир, и мы – тоже сопоставимы, сравнимы.

Ольга Беленькая, "Совлинк":

Общее – это отсутствие адекватного управления рисками, неэффективность регулирования, формирование спекулятивных пузырей на ряде рынков, в частности, на рынке сырья, фондовом рынке и рынке недвижимости.

Все это финансировалось за счет дешевых кредитов при отсутствии адекватной оценки рисков регулирования.

Основное отличие в том, что у них главные проблемы лежат в плоскости денежно-кредитной политики и регулирования финансового сектора, а у нас основная проблема финансового сектора – это дефицит длинных денег, а остальные проблемы лежат в институциональной плоскости.

Би-би-си: Cтоит ли опасаться второй волны кризиса?

Наталья Орлова, главный экономист "Альфа-Банк": Сейчас ситуация выглядит, наверное, более оптимистично, чем еще несколько месяцев назад. Сейчас есть впечатление, что стабилизировался объем выпуска в российской промышленности.

Я в принципе не понимаю, что такое вторая волна, а где была первая и когда она кончилась?

Виктория Белозерова, RusRating

При этом, если какой-то негативный сюрприз и придет, то он скорее всего будет связан с поведением населения, потому что последняя экономическая статистика, которая официально опубликована – это июльские данные по обороту розничной торговли – отражает 8%-е падение по сравнению с июлем прошлого года. Это достаточно существенное снижение.

Возможны негативные сюрпризы, но в целом сейчас настрой более положительный, чем некоторое время назад.

Эндрю Крэнстон

Не думаю, что даже в той стране, где говорят, что экономика уже выходит из рецессии, что даже там произойдет неожиданный, бурный рост экономики. Я думаю, что это скорее означает, что худшее осталось позади, и впереди - медленное, постепенное восстановление.

В экономике еще очень много нерешенных проблем. В России, как мне кажется, мы почти достигли дна кризиса. Я думаю, что экономика начнет восстанавливаться в первом квартале 2010 года.

Но для России сохраняются риски, которые существуют и для глобальной экономики: если в финансовом секторе возникнет проблема или цены на нефть резко упадут – это создаст проблемы и для российской экономики.

Гордон Латимир:

Если вы спросите крупных российских финансистов, экономистов, они скажут вам, что выход России из кризиса зависит от того, когда США выйдут из кризиса - когда на американский рынок вернется оптимизм и уверенность.

Уже оттуда они перейдут в российскую экономику.

Настал ли переломный момент для этих экономик? Мы видим позитивные сдвиги, но, мне кажется, во многом политики преувеличивают их значение. Одного-двух хороших знаков недостаточно, чтобы заявлять о том, что кризис закончился.

Валерий Миронов, фонд экономических исследований "Центр развития":

Говорят, что мировой кризис идет на спад. Действительно об этом говорит целый ряд индикаторов, но у нас еще возможен кризис плохих долгов.

Банковский кризис в 2004 году был, когда не было никакого падения ВВП, не было мирового кризиса, а у нас был кризис. А теперь тем более: когда нарастает количество плохой задолженности в реальном секторе, то есть вероятность появления банковского кризиса и второй волны.

Но если ситуация в промышленности будет улучшаться, то эта вероятность будет ослабевать. И пока ситуация развивается так, что можно говорить о превалирующем положительном тренде. Выход из кризиса более вероятен, чем его вторая волна.

Виктория Белозерова:

Я в принципе не понимаю, что такое вторая волна, а где была первая и когда она кончилась? Возможно, есть какие-то пики кризиса – когда фондовый рынок упал за два дня в три раза – это пик, но назвать это первой волной сложно.

Потому что то, что сегодня происходит – это рост объема невозврата кредитов банкам. Это с первого дня происходит, а сегодня мы приближаемся к критической массе. Если какие-то эксперты формулируют это как вторую волну, то она идет уже сегодня.

Ольга Беленькая: Оценки улучшаются по сравнению с пиком кризиса. Есть определенные признаки достижения дна, но основной вопрос - локально это дно или ситуация развернулась уже в сторону роста.

С одной стороны, при улучшении ситуации в промышленности продолжается снижение реальных доходов населения, сокращается розничный товарооборот, антикризисные меры пока не приводят к восстановлению спроса.

Второе – это навес проблемных кредитов. Если говорить о банках, то там основной риск – это кризис плохих активов. Здесь есть некоторые успехи в последнее время – рост плохих активов замедляется, вклады населения растут, банки более охотно выдают кредиты.

Однако навес плохих кредитов, которые выдавались и пролонгировались с осени прошлого года, это серьезная угроза.

Банки вынужденно шли на пролонгацию, не имея возможности вернуть кредиты иным способом, ЦБ позволял более гибко классифицировать их качество, а в итоге непрозрачные условия реструктуризации таких кредитов затрудняют оценку потенциальных невозвратов.

И если оживления в экономике не произойдет, то проблема плохих активов вновь возникнет.

Олег Солнцев, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования:
Для начала надо определиться, что такое вторая волна. Если под "второй волной" иметь в виду процесс, сопровождающийся потерей платежеспособности значимым количеством банков одновременно - а в их числе крупные кредитные учреждения - то второй волны может и не быть.

Если под "второй волной" понимать процесс ухудшения качества активов банков, как это было, например, в Японии, то вероятность такого развития событий очень высока.

В этом понимании банки на долгое время – на полугодия или даже на годы - перестают играть свою нормальную роль в экономике – роль кредитора предприятий и населения.
Следствием такой латентной волны должны быть два процесса, который может ощутить каждый человек.

Во-первых, это снижение уровня доходов населения, уровня потребительского спроса. Предприятия, обремененные долгами, которые не списываются, будут вынуждены сокращать издержки за счет занятых.

Второе проявление я ожидаю на жилищном рынке – это дальнейшая корректировка цен на недвижимость. Это связано с тем, что вторая волна будет сопровождаться накоплением у банков недвижимости, изъятой при обращении взыскания по кредитным договорам заложенной недвижимости.

Банки будут выводить эту недвижимость на рынок и это приведет к дальнейшей коррекции цен.

Би-би-си: Будет ли очередная девальвация рубля?

Гордон Латимир: Прогноз зависит во многом от того, в какой стране вы находитесь. Кто более пессимистичен насчет своей валюты - американцы или российские эксперты?

Собственно, бюджетный дефицит является основным аргументом в пользу таких ожиданий о более слабом курсе российской валюты

Наталья Орлова, "Альфа-Банк"

В начале года американские аналитики предрекали укрепление рубля - в первую очередь из-за слабости доллара. Мы уже видели, как рубль подешевел на 50%. Доллар вырос с 24 - до 36 рублей за шесть месяцев. Теперь он опустился до 31. То есть волатильность сохраняется.

Многие ожидают новой девальвации в 15%, но это лишь значит, что рубль вновь будет стоить 36 рублей.

Если доллар будет ослабляться, от этого выиграет рубль. Мы имеем две слабые валюты - вопрос в том, какая из них ослабеет больше.

Проблема для российских властей состоит в том, что в первый раз они потратили около трети валютных резервов на то, чтобы девальвация была плавной, и они не могут себе позволить повторить это в ближайшее время.

Наталья Орлова: У нас достаточно негативные ожидания по динамике валютного курса.
На мой взгляд, размер бюджетного дефицита будет существенным, соответственно, давление от увеличения рублево-денежной массы должно будет сказаться на динамике курса рубля.

Собственно, бюджетный дефицит является основным аргументом в пользу таких ожиданий более слабого курса российской валюты. С точки зрения платежного баланса я не вижу больших рисков.

Валерий Миронов: Если курс начнет падать - а он начнет падать через несколько месяцев - ЦБ не должен его удерживать.

Нужно сделать эту девальвацию, нужно отпустить естественное падение курса до такого уровня, чтобы это стимулировало импортозамещение. То есть стимулировало производство.

Потому что полугодовая остановка производства ударила в первую очередь не по спросу, а по производству. Многие цеха остановились, люди уехали, были уволены.

Нужен стимул для производства. А девальвация – это стимул, который нельзя украсть, им все могут пользоваться. Им могут воспользоваться самые сильные.

Виктория Белозерова: Судя по тому, что у нас была плавная девальвация, когда ЦБ очень плавно опустил рубль, существенно население не пострадало, не обеднело, так как было готово к этому.

Если это будет сделано так же, то я никаких существенных рисков для населения не вижу. Стоимость рубля в долларах для конечного потребителя имеет косвенный показатель, влияющий на его уровень доходов и уровень жизни.

Я бы не стала опасаться сегодня девальвации, потому что я не вижу никаких особенных поводов или причин. Все зависит от того, куда экономика к концу года выйдет. То, что мы уже полгода балансируем на одном уровне, это уже неплохо.

Ольга Беленькая: Сейчас рисков девальвации со стороны платежного баланса практически нет. Сальдо текущих операций положительно, отток капитала в результате девальвации рубля в начале года стабилизировался.

Но среднесрочно риски девальвации сохраняются. Один из факторов - внешний: это мировые цены на нефть. Сейчас они составляют 70 долларов за баррель, но здесь есть спекулятивная составляющая, которая отражает избыточную ликвидность, вброшенную Центробанками для спасения экономики.

Нельзя исключать, что цены на нефть стабилизируются на более низком уровне, что приведет к ухудшению платежного баланса России и увеличению бюджетного дефицита.
А второй фактор - внутренний: этот и следующий год России придется жить с высоким бюджетным дефицитом – порядка 7%-8% ВВП. Он финансируется за счет расходования средств накопленных фондов.

Если эти средства не будут востребованы экономикой, то есть не будут абсорбированы за счет роста конечного спроса, то с большой вероятностью они могут уйти на валютный рынок и оказать давление на курс.

Олег Солнцев: При сложившемся уровне цен на нефть такие опасения, на мой взгляд, выглядят беспочвенными, потому что при таком уровне цен платежный баланс России - то есть соотношение расходов в валюте и доходов в валюте, которые получает Россия во взаимоотношениях с внешним миром – довольно благоприятен для нас.

Никаких предпосылок, чтобы при таком сильном платежном балансе корректировать рубль, не возникает.

Другое дело, что, конечно, нельзя исключить, что уровень мировых цен на нефть может корректироваться вниз. Тут уже вопрос, будет ли вторая волна глобального финансового кризиса. Но ответить точно сложно: слишком велик уровень неопределенности.

Окончательной, твердой уверенности в том, что процесс болезненной коррекции мировой экономики закончился, нет. Мне кажется, что для того, чтобы перешагнуть такой рубеж обороны как 41 рубль за бивалютную корзину, цена на нефть должна уйти ощутимо ниже 60 долларов за баррель, даже, возможно, ниже 50 долларов за баррель.

Би-би-си