На днях (в июне 2009) российская нефтяная компания «ЛУКойл» объявила о приобретении у французской Total 45% акций нефтеперерабатывающего завода Total Raffinaderij Nederland (TRN) в Нидерландах. Цена сделки составила 725 млн долларов. Для «ЛУКойла», всегда стремившегося к статусу транснациональной структуры, это не первое приобретение нефтеперерабатывающих активов за пределами России. Так, летом 2008 года компания купила 49% акций НПЗ ISAB на Сицилии, ранее в ее состав вошли заводы на Украине, в Болгарии и Румынии. Однако нынешняя сделка сильно выбивается из этого ряда. Впервые объектом приобретения стал не завод на периферийных в мировом масштабе рынках Восточной и Южной Европы, а НПЗ в самом центре европейской и международной оптовой торговли нефтепродуктами. Впервые «ЛУКойл» выступает не в качестве самостоятельного или доминирующего игрока, а в качестве подчиненного партнера западного мейджора (остальные 55% акций завода остаются у Total). Что это — смена стратегических приоритетов «ЛУКойла» или же его первая попытка приспособиться к правилам игры в элитном клубе крупнейших мировых нефтеконцернов? Вниз по нефтяным рекам Интерес к зарубежной нефтепереработке у российских нефтяных компаний отсутствовал на протяжении практически всех 90−х годов. Исключением стало политически мотивированное создание компании «Славнефть», в которую вошел НПЗ в белорусском Мозыре. И только в самом конце 90−х годов волна передела нефтяных активов выплеснулась за пределы страны. Поскольку Россия оставалась для ряда постсоветских НПЗ фактически единственным поставщиком сырья, то получить контроль над ними для отечественных компаний оказалось относительно несложно и недорого. Быстро попали под российский протекторат НПЗ в Мажейкяе, Кременчуге, Херсоне, Одессе и Лисичанске. Экономическая логика в данных приобретениях была: российские нефтяники начали активно работать на рынке нефтепродуктов, где благодаря их фактической региональной монополизации достигалась высокая доходность бизнеса. Уже в те годы «ЛУКойл» не стал ограничиваться бывшим СССР и начал присматриваться к активам в Восточной Европе. Экспансия на эти рынки позволяет двигаться сразу к двум декларируемым целям — транснационализации бизнеса и углублению вертикальной интеграции, то есть переработке максимальных объемов нефти на собственных мощностях и реализации максимальных объемов нефтепродуктов через собственные оптовые и розничные сети. Однако получить контроль над крупными НПЗ, непосредственно питающимися от нефтепровода «Дружба», «ЛУКойлу» не удалось. В последние годы «ЛУКойл», несмотря на непрекращающиеся попытки приобретения зарубежных НПЗ, занимался в основном модернизацией российской нефтепереработки. Этому очень способствовали мировая конъюнктура и проводимая российскими властями жесткая налоговая политика, делавшая экспорт сырой нефти малоприбыльным. Однако российские нефтяники, получавшие все большую поддержку государства, не оставляли идеи экспансии бизнеса в Европу. Так, в 2008 году «Газпром нефть» приобрела два НПЗ в Сербии, «ЛУКойл», как уже упоминалось, купил долю в итальянском НПЗ, а этой весной «Сургутнефтегаз» стал крупнейшим акционером венгерской MOL. Последнее событие инициировало конфликт между новым владельцем и менеджерами компании, история быстро приобрела политическую окраску. Казалось, что после скандала с MOL европейская экспансия российских нефтяников надолго остановится. Однако этого не случилось. Встреча на Шельде Нефтеперерабатывающий завод TRN французская компания Total начала строить в голландском Флиссингене на острове в устье реки Шельда в 1970 году. Запущен он был через три года, накануне нефтяного кризиса, обвалившего рентабельность европейской нефтепереработки. В 1980 году долю в предприятии, тот самый пакет в 45% акций, решила приобрести американская Dow Chemical. Подобно другим химическим компаниям (например, DuPont, в те годы купившей Conoco), Dow считала интеграцию нефтепереработки и химии средством стабилизации собственного бизнеса при высоких ценах на сырье. Когда стало ясно, что это не так, компания начала искать возможность избавиться от непрофильного актива. В 2008 году, когда долговая нагрузка Dow стала критической, а конъюнктура рынка резко ухудшилась, руководство решило выставить на продажу голландский НПЗ. Покупатель нашелся быстро — заплатить за 45% акций TRN 725 млн долларов согласилась американская Valero, крупнейшая независимая (от мировых нефтяных мейджоров) нефтеперерабатывающая компания. Поскольку деньги были нужны Dow Chemical срочно, то сделка была оформлена следующим образом: пакет у химиков выкупала Total, после чего перепродавала его Valero, но сохраняла при этом право отзыва сделки. Вероятно, именно тогда (а возможно, и раньше) в дело решил вмешаться «ЛУКойл». Подробности переговоров российской компании с Total нам неизвестны, но, так или иначе, французы предпочли «ЛУКойл» Valero. Выскажем одно предположение касательно того, почему не повезло американцам. Скорее всего, дело в том, что Valero ранее не имела никаких активов в Европе, однако была нацелена на экспансию в регион. В ее успехе сомневаться не приходится, ведь у компании есть опыт успешной конкуренции с нефтяными мейджорами на североамериканском рынке. Приход Valero в Европу создал бы прецедент появления независимой глобальной нефтеперерабатывающей структуры. Иметь такого соседа Total показалось менее выгодно, чем «ЛУКойл»: последний объективно более слабый игрок на мировых нефтеперерабатывающих рынках, а следовательно, он вряд ли составит Total серьезную конкуренцию. В принятии решения были, вероятно, и другие мотивы. Скажем, «ЛУКойл» ежегодно вывозит в направлении Северо-Западной Европы через Приморск более 12 млн тонн нефти. После сделки часть этой нефти может гарантировать стабильные поставки сырья на НПЗ в Флиссингене (его мощность — 7,9 млн тонн). Кроме того, по некоторым данным, «ЛУКойл» согласился заплатить за пакет акций кэшем и сразу, что немаловажно в нынешних финансовых условиях. Интересно и то, что спустя неделю после объявления о сделке с «ЛУКойлом» Total вошла в СП с «НоваТЭКом» по разработке Термокарстового газоконденсатного месторождения на Ямале, для одобрения чего потребовалось согласие российского правительства.
|
