Экспорт сырья не может гарантировать ни экономическое процветание, ни экономическую независимость. Хотя Россия остается основным экспортером нефти и газа для Европы (25 и 44% в европейском импорте соответственно), сильная зависимость от России не очень пугает европейские страны, т.к. они стремятся диверсифицировать свой импорт, прежде всего за счет поставок природного газа и СПГ из Ближнего Востока, Средней Азии и Африки. Европейцы справедливо указывают на обоюдный характер зависимости. Причем Россия гораздо сильнее зависит от экспорта в Европу, на которую приходится 86% экспорта российской нефти и 97% экспорта газа. Столь сильная зависимость от европейского импорта делает саму Россию в случае перебоев в поставках более уязвимой, чем Европу [9]. Поэтому на фоне постоянно декларируемого европейцами стремления снизить долю импорта из России в своем энергобалансе мы, наоборот, вынуждены постоянно доказывать и демонстрировать им свою надежность и лояльность в качестве поставщиков сырья.
 
Надежда укрепить (и хотя бы отчасти обезопасить) свои позиции в качестве экспортера сырья за счет расширения экспорта углеводородных ресурсов в восточном направлении, активно демонстрируемая в последнее время, может иметь далеко не очевидные последствия. Во-первых, может возникнуть ситуация, когда Китай окажется единственным покупателем энергоресурсов на этом направлении, и тогда уже не продавец, а покупатель будет диктовать свою цену. Во-вторых, специалисты-китаеведы обращают внимание на традиционно крайне жесткий стиль ведения бизнеса, характерный для китайской деловой культуры, и полное подчинение бизнеса государственной политике, не очень скрывающей основные направления своей потенциальной экспансии. Поэтому в случае уже не кажущейся невероятной невозможности одновременного выполнения отечественными нефтегазовыми компаниями и европейских и китайских контрактов, китайская сторона в очень жесткой форме может потребовать выплаты неустойки путем передачи ей в собственность месторождений и трубопроводов с допуском на них китайского персонала [10]. Кроме того, сейчас прямыми конкурентами России в поставках энергоносителей Китаю выступают страны Центральной Азии и Иран, себестоимость добычи газа в которых значительно ниже российской. Ну и, наконец, учитывая расстояние транспортировки в восточном направлении, значительная часть отечественного газа будет просто сжигаться на десятках газокомпрессорных стаций. Как отмечается в проекте «Стратегии развития химической и нефтехимической промышленности Российской Федерации на период до 2015 года», Китай, не имеющий существенных ресурсов углеводородов и в течение многих лет бывший основным рынком сбыта отечественной химической продукции, получаемой в основном неглубокой переработкой сырья, активно развивает собственное производство химической продукции из российского сырья. Например, производство полиэтилена в импортирующем нефть и газ Китае в три раза превышает его производство в России, являющейся крупнейшим мировым экспортером сырья для его производства. Более того, на базе российского сырья Китай наращивает экспортный потенциал по продуктам, составляющим основу экспорта российского химического комплекса (аммиак, карбамид, метанол, полиэтилен). Таким образом, в ближайшей перспективе мы не только рискуем потерять крупнейший рынок сбыта своей довольно примитивной по структуре продукции химической промышленности, но и своими руками создаем себемощного потенциального конкурента на мировых рынках.

О масштабах ожидаемой экспансии Китая на мировые рынки нефтехимической продукции можно судить хотя бы по тому факту, что примерно из 100 строящихся в мире нефтехимических предприятий мирового класса, т.е. стоимостью от 1 млрд долл. и выше, почти 50 приходится на долю Китая. И Россия, несомненно, явится одним из основных объектов его торгово-экономической экспансии.

Тем более что, согласно приводимым в проекте «Стратегии...» данным, за последние годы темпы роста отечественного импорта химической продукции в 1,5-2 раза выше темпов роста экспорта. При этом обозначилась тенденция вытеснения отечественных производителей зарубежными поставщиками. Уже сейчас доля импорта в потреблении отдельных товаров достигает уровня, превышающего порог экономической независимости.

Поэтому даже частичный отказ от экспорта первичного сырья с заменой на экспорт продуктов более глубокой переработки не только отвечает национальным экономическим интересам, но и одновременно стимулирует развитие инноваций в такой молодой и быстро развивающейся газохимической отрасли. По прогнозам природный газ и газохимия сыграют в мировой экономике и энергетике ХХI века такую же роль, какую нефть и нефтехимия сыграли в ХХ веке. Огромные отечественные запасы природного газа дают России шанс сохранить достойное место среди ведущих держав мира. Повышение доли газа, подвергающегося высокотехнологичной переработке на базе инновационных технологий, и возможность привлечения для этих целей капиталов, получаемых в результате увеличения экспортного потенциала газовой отрасли, позволяют ей стать мощным катализатором инновационных процессов в стране.
 
Пока же из-за отсутствия необходимых технологий мы ежегодно теряем огромные объемы газа. Согласно оценкам Международной энергетической ассоциации (IEA), потеря по крайней мере 30 млрд м3 газа в год - более 20% российского экспорта в европейские страны ОЭСР - может быть предотвращена за счет внедрения современных технологий и мер по повышению энергоэффективности для снижения утечек и эмиссии парниковых углеводородных газов при их транспортировке, распределении и факельном сжигании на нефтяных месторождениях. Хотя ОАО «Газпром» официально сообщает о сжигании примерно 15 млрд м3газа в год, оценки IEA на основании калибровочных спутниковых измерений в Западной Сибири, проведенных Американским национальным управлением по океаническим и атмосферным исследованиям (US National Oceanic and Atmospheric Administration), дают величину более 50 млрд м3 газа в год [11]. Это почти 10% нашей ежегодной добычи газа. Если учесть, что при существующей технологии трубопроводной транспортировки еще 10% добываемого газа сжигается на газокомпрессорных станциях при его перекачке в Европу, то масштаб проблемы становится очевидным. При этом значительная доля сжигаемого газа представлена легкими гомологами метана, добываемыми в составе природного газа и являющимися ценнейшим химическим сырьем. А в дальнейшем объем добычи (и сжигания?) этих компонентов будет только нарастать (рис. 7) [7].
 
Из-за отсутствия соответствующих технологий мы теряем большую часть таких ценнейших компонентов природного газа, как этан, пропан и бутан. Сейчас в России извлекается не более 7-8% этана и ~45% пропан-бутанов от их содержания в добываемом газе. И даже в обозримом будущем не предвидится радикального изменения ситуации (рис. 8) [12]. При заметно большем объеме добычи природного газа объем производства легких углеводородных фракций в России в пять раз меньше, чем в США. Мы экспортируем на Запад природный газ с неоправданно высоким содержанием этана, пропана и бутана, предоставляя другим странам возможность извлекать выгоду из нашей технологической отсталости. Если в США доля этана как нефтехимического сырья достигает 42%, а в среднем в мире - 26%, то в богатейшей этановыми ресурсами стране мира России - всего 4% [13]. Как показывают технико-экономические оценки [14], вполне умеренные капвложения позволяют обеспечить значительный рост продукции отечественной нефтехимии за счет фактически даром теряемого сырья. Аналогичная ситуация и в нефтедобыче. Наращивая экспорт сырой нефти, мы из-за отсутствия соответствующих технологий сжигаем огромный объем попутного газа, используя менее 40% этого ценнейшего сырья.
 
Пока по уровню своего развития газохимия значительно уступает нефтехимии. Помимо чисто «возрастного» фактора (активное использование термина «газохимия» для выделения ее в качестве самостоятельной технологической области насчитывает немногим более десятилетия, тогда как более привычный термин «нефтехимия» описывает совокупность технологий с почти столетней историей) между газохимией и нефтехимией имеются принципиальные отличия. Хотя уже нет сомнений, что большинство продуктов, традиционно производимых из жидких углеводородов, может быть получено на основе легких алканов в соответствующих газохимических процессах, которые сильно отличаются от нефтехимических.