— К тому же открытое акционерное общество обязано публиковать свою отчетность в отличие от госкорпорации. Всегда можно увидеть, на что вы тратите средства налогоплательщиков.

— Да, мы сдаем в установленном порядке отчетность в государственные органы, также у нас есть внутренний контролирующий орган — комитет по аудиту при совете директоров. Информация о прошедших к настоящему времени двух конкурсных отборах и деятельности фондов, созданных с нашим участием, доступна всем желающим. Есть и другие отличия РВК от госкорпораций. Основная задача «Роснано» — поддержка достаточно узкого технологического сектора — нанотехнологий, перед нами же стоит другая задача — стимулирование формирования собственного венчурного рынка в России. Мы видим для себя две принципиальные цели. Первая — создание благоприятной среды для развития этого рынка, поскольку правила игры здесь только начали формироваться, венчурный рынок в России не развит как таковой, и риски, сами по себе в венчурной индустрии высокие, в российских условиях повышаются. Поэтому государство сейчас и выступает одним из участников венчурного рынка, предоставляя свой капитал и разделяя риски инвесторов. Вторая задача — вовлечение частного капитала и постепенный выход государства как крупного инвестора из венчурных фондов.

— РВК должна выходить из венчурных проектов с прибылью?

— Безусловно являясь акционерным обществом, РВК не может участвовать в некоммерческих проектах — в частности, мы не можем использовать для поддержки рынка грантовую систему или другие способы передачи денег на безвозмездной основе. Поэтому основной инструмент сегодня — венчурные фонды в форме ЗПИФ с участием средств РВК, выход из которых предполагает получение компанией прибыли. В то же время — исходя из целей деятельности РВК — государство, как единственный акционер, приняло решение об ограничении доходности РВК при выходе из фонда. Если частному инвестору интересно купить долю РВК, мы готовы продать ее за те деньги, что потратили в момент вхождения, плюс 5% годовых за период владения РВК паями данного фонда.

— Выходит, ваша маржа ограничена 5%? Даже если больше получится, все равно будете обрезать доходность на этом уровне?

— При действующей схеме — да. Процедура выглядит так: мы подписываем с управляющей компанией опционное соглашение. В нем, разумеется, есть даты исполнения опциона. Для РВК продажа доли означает две вещи: проект оказался успешным (раз частный инвестор готов его развивать самостоятельно), и высвобождаемые деньги можно направить на финансирование новых венчурных проектов. Срок жизни ЗПИФ — 10 лет, а наш опцион должен быть исполнен до конца восьмого года. Если через восемь лет управляющая компания не выкупает долю РВК, мы остаемся пайщиком фонда до конца его существования. Тогда доходы делятся пропорционально долям в фонде: получилась доходность РВК больше 5% годовых — получаем больше, если меньше — получаем меньше.

— Эта модель подразумевает, что какой-то проект может восемь лет не приносить прибыли, зато потом за два года окупиться сторицей?

— Не совсем так. На протяжении жизни фонд свои средства в одни проекты инвестирует, из других проектов выходит. В классических венчурных фондах существует своего рода правило: из 10 профинансированных проектов один оказывается суперудачным и может покрыть весь капитал, внесенный в фонд, два проекта несут достаточно высокую доходность, три проекта срабатывают в ноль, а остальные оказываются убыточными. Под конец жизни фонда все эти результаты суммируются, тогда и можно говорить об итоговой доходности. Наше опционное соглашение подразумевает, что через восемь лет после открытия фонда в его портфеле будет ряд прибыльных проектов, что и дает нам возможность выйти из фонда с фиксированной доходностью. Если таких проектов не образовалось, РВК остается в фонде. Понятно, что в этом случае мы принимаем на себя риск неудачи наравне с частным инвестором.

Известен германский опыт господдержки венчурных фондов. В 1979 г. наши немецкие коллеги действовали по такой схеме: если компания развивается удачно, частный инвестор получает весь доход, но государство ему в этот момент не передает никаких денег. А если проект оказался неудачным, то инвестор передает свою компанию государству за 80% от суммы его вложений. Это привело к тому, что во время кризиса на рынке интернет-компаний в 2000 г. частные инвесторы стали фиксировать убытки — они предпочитали потерять 20%, но гарантированно получить 80%. Получилось, что государство деньги инвестировало, но не в развитие венчурного рынка. Я считаю, что наша модель в этом смысле более устойчивая. Если проект развивается более-менее нормально, то государство достаточно быстро возвращает свои средства плюс получает небольшой доход. Если дела идут не очень хорошо, мы можем достаточно долго находиться в проекте.

— Но вы можете выйти из фонда и до того, как истекут восемь лет?

— Да. Паи венчурных фондов — публичный инструмент, существуют процедуры их биржевого листинга. Кроме того, мы можем и напрямую продать свои паи какому-то инвестору, если инвестор, с которым мы подписали опцион, откажется у нас их выкупать. И другие инвесторы фонда могут продать свою долю кому-то на рынке — правда, в этом случае покупатель не приобретает право на реализацию опциона. Это было сделано для того, чтобы максимально стимулировать частного инвестора на выкуп паев фонда в момент его формирования. В принципе, эта схема, несомненно, помогла нам в нынешнее довольно трудное время сформировать четыре фонда. 16 декабря РВК и частные инвесторы исполнили свои обязательства по денежному наполнению этих фондов. И после завершения формальных процедур в ФСФР на рынке появятся новые действующие венчурные фонды с участием средств РВК (до этого момента работали два фонда). Еще один фонд начнет работу в феврале: конечная дата формирования фонда, зафиксированная управляющей компанией «Альянс-Росно» — победителем второго конкурсного отбора РВК, в правилах доверительного управления — 31 января.

После этого суммарный капитал, который будет предложен венчурному рынку семью фондами с участием РВК, достигнет 19 млрд руб.

В инвестиционных декларациях наших фондов четко оговорены технологии, в которые могут быть инвестированы средства. Это IT, биотехнологии, рациональное природопользование, транспортные, авиационные и космические системы, те же нанотехнологии, а также критические технологии из списка, который утверждается указом президента.

— Что такое критические технологии? Это что-то секретное?

— Нет, критические технологии не всегда секретные. Сам по себе список — публичный, открытый документ. Просто государство считает эти технологии жизненно важными для развития страны, с ними страна может оставаться конкурентоспособной на международной арене, но они могут использоваться как в гражданских, так и в военных отраслях.